Вера в веру в Бога мешает людям признать очевидное: большинство традиционных преданий о Боге значат не больше, чем рассказы о Санта-Клаусе или Чудо-Женщине. Любопытно, что смеяться над этим в порядке вещей, стоит только вспомнить все мультфильмы, в которых Бог изображён в виде жестокого бородатого парня, сидящего на облаке рядом с пучком молний, не говоря уже о шутках, грязных и не очень, о различных людях, которые попадают в рай и пускаются в те или иные злоключения. Такое разнообразие юмористических историй вызывает лишь добрую усмешку у всех верующих, кроме самых жёстких пуританцев, однако лишь немногие спокойно признают, насколько далеко мы ушли от Бога из Книги Бытия 2:21, который буквально вырывает ребро из Адама и закрывает дыру в его плоти (собственными пальцами, наверное) перед тем, как тут же создать Еву.Отрывок из книги Дэниела К. Деннета
«Разрушая чары: религия как природное явление».
Вера в веру в Бога мешает людям признать очевидное: большинство традиционных преданий о Боге значат не больше, чем рассказы о Санта-Клаусе или Чудо-Женщине. Любопытно, что смеяться над этим в порядке вещей, стоит только вспомнить все мультфильмы, в которых Бог изображён в виде жестокого бородатого парня, сидящего на облаке рядом с пучком молний, не говоря уже о шутках, грязных и не очень, о различных людях, которые попадают в рай и пускаются в те или иные злоключения. Такое разнообразие юмористических историй вызывает лишь добрую усмешку у всех верующих, кроме самых жёстких пуританцев, однако лишь немногие спокойно признают, насколько далеко мы ушли от Бога из Книги Бытия 2:21, который буквально вырывает ребро из Адама и закрывает дыру в его плоти (собственными пальцами, наверное) перед тем, как тут же создать Еву. В книге “Капеллан дьявола” (A Devil’s Chaplain) Ричард Докинз (Richard Dawkins) (2003а) даёт разумный совет по поводу вышесказанного, однако заранее знает, что к нему не прислушаются, так как люди ждут шутки:
Проблема в том, что – так как к этому совету не прислушиваются – дискуссии о существовании Бога обычно окружены туманом богобоязненности и не имеют чётких границ. Если бы теисты любезно создали короткий список тех концепций Бога, которые они уже отвергли, мы, атеисты, знали бы, какие темы ещё актуальны, однако они обычно отказываются это делать из чувства предосторожности, лояльности к “своим” и нежелания обидеть кого-то из них. Как мне кажется, тут работает принцип “Не кладите все яйца в одну корзину”. Эти двойные стандарты возникают – или даже узакониваются – благораря логической путанице, над прояснением которой бьются философы: проблема интенциональных объектов. Краткое определение (которое, как мы увидим позднее, не даёт полной картины) звучит так: интенциональные объекты – это вещи, о которых мы можем подумать.
Верю ли я в ведьм? Ответ зависит от того, что вы имеете в виду. Если вы имеете в виду злобных колдуний, которые сверхъестественным образом летают на метлах и носят чёрные остроконечные шляпы, ответ очевиден: нет, я уже не верю в ведьм, точно так же как я не верю в пасхального кролика или зубную фею. Если же вы имеете в виду людей, как мужчин, так и женщин, которые практикуют викку – популярный сейчас неоязыческий культ – ответ так же очевиден: да, я верю в ведьм, они являются не более сверхъестественными существами, чем девочки-скауты или ротарианцы. Верю ли я в то, что эти ведьмы накладывают проклятия? И да, и нет. Они самозабвенно произносят различные заклятия и ожидают, что изменят мир тем или иным сверхъестественным образом, однако они заблуждаются в том, что им это удаётся. При этом они вполне могут изменить таким образом собственное мнение и поведение. (Если я вас сглазил, вы можете сильно расстроиться, вплоть до серьёзного заболевания, однако это означает только то, что вы легковнушаемы, а не то, что у меня есть магические способности.) Так что всё зависит от того, что вы имеете в виду. И так всегда!
Около 40 лет назад в Англии я увидел новостную передачу по каналу BBC, в которой детей из детского сада спрашивали о королеве Елизавете II. Что они о ней знали? Ответы были прелестными: королева носила корону, пока пылесосила Букингемский дворец, сидела на троне, пока смотрела телевизор, и вообще вела себя как нечто среднее между мамой и Червонной Королевой. Эта королева Елизавета II, интенциональный объект, созданный (в виде абстракции) совокупностью представлений этих детей, оказался гораздо более интересным и забавным, чем реальная женщина. И более мощной политической силой!
Таким образом, если в данном случае существуют два отдельных объекта, реальная женщина и воображаемая королева, то нельзя ли предположить, что таких объектов гораздо больше, миллионы и миллиарды королев Елизавет II, которых представляют шотландские подростки, служащие Виндзорского замка, я сам и так далее? В течение практически целого века философы рьяно спорили по поводу того, как вписать подобные интенциональные объекты в онтологию – совокупность существующих вещей, – если они не согласуются между собой. Ещё один выдающийся британец – это Шерлок Холмс, который часто посещает умы людей, несмотря на то, что является вымышленным персонажем. В том или ином смысле представления о таких (чистых) интенциональных объектах могут быть истинными или ложными: правдой является то, что Шерлок Холмс (интенциональный объект, созданный Артуром Конан Дойлем) жил на Бейкер-стрит и курил, в то время как то, что у него был ярко-зелёный нос – ложь. То, что у Пегаса были крылья помимо четырёх обычных копыт – правда, а то, что президент Трумэн имел такого Пегаса и ездил на нём в Белый Дом из Миссури – ложь. При этом, конечно же, ни Шерлок Холмс, ни Пегас никогда не существовали.
Некоторые люди могут поддаться заблуждению, что Шерлок Холмс действительно существовал и что рассказы Конан Дойля – это не выдумка. Эти люди верят в Шерлока Холмса в прямом смысле этого слова (если так можно выразиться). Другие же, кого называют “шерлокианцами”, посвящают своё свободное время тому, чтобы стать знатоком по Шерлоку Холмсу, и могут делиться между собой энциклопедическими знаниями книжного канона Дойля, при этом не путая факты и выдумку. Наиболее известное общество таких знатоков – это “Нерегулярная армия с Бэйкер-стрит” (Baker Street Irregulars), названная в честь банды уличных беспризорников, которую Холмс использовал для разных целей в течение многих лет. Члены таких сообществ (а “шерлокианских” сообществ много по всему миру) испытывают наслаждение от знания того, на каком поезде Холмс отбыл из Паддингтона 12 мая, однако понимают, что не могут узнать, сидел ли он по ходу движения поезда или против него, потому что Конан Дойль не говорил об этом в книге. Они знают, что Холмс – вымышленный персонаж, но тем не менее посвящают его изучению большую часть своей жизни и с радостью доказывают, что их любовь к Холмсу более оправдана, чем любовь некоторых фанатов к Перри Мейсону или Бэтмену. Они верят в Шерлока Холмса в переносном смысле этого слова (если так можно выразиться). Такие люди ведут себя в точности как знатоки-любители, которые посвящают свободное время выяснению личности Джека-потрошителя, поэтому сторонний наблюдатель, который не знает о том, что истории о Холмсе – выдумка, а Джек-потрошитель был реальным убийцей, мог бы в самом деле подумать, что “Нерегулярная армия с Бэйкер-стрит” изучает жизнь исторической личности.
В том, что чистый интенциональный объект вроде Шерлока Холмса захватывает умы людей несмотря на то, что они осознают его вымышленность, нет ничего удивительного. Более того, подобная вещь (если это вообще можно назвать вещью) может завладеть жизнями людей, если они верят в неё в прямом смысле, ведь существуют те, кто тратит целое состояние на поиски Лох-несского чудовища или йети. Когда реальный человек, к примеру, королева Елизавета II, управляет жизнью людей, это управление всегда осуществляется косвенно, через создание множества представлений, формирующих интенциональный объект, который поселяется в разуме человека и влияет на его решения. Я не могу ненавидеть своего врага или любить соседа без абсолютно ясного и конкретного набора представлений, которые необходимы для выделения этого человека среди других, чтобы я мог узнать, отследить его и эффективно с ним взаимодействовать.
В большинстве случаев те вещи, в которые мы верим, абсолютно реальны, а реальные вещи – это то, во что мы верим, поэтому логическое различие между интенциональным объектом (объектом веры) и вещью из реального мира, которая вдохновила/вызвала/обосновала/укрепила веру, можно не учитывать. Однако не всегда. Утренная звезда оказывается ничем иным, как вечерней звездой. Эти “звёзды” по сути вообще не звёзды; это один и тот же объект, а именно планета Венера. Одна планета и два интенциональных объекта? Как правило, мы точно узнаём о наличии в нашей жизни важных вещей самыми разными способами, которые позволяют их отследить, но бывает и по-другому. Я могу шнырять вокруг и саботировать ваш проект или же “пожелать удачи”, тем самым управляя вашей жизнью без вашего ведома, вы даже не будете подозревать, что я существую как человек, вещь или даже сила в вашей жизни. Однако это маловероятно. Чаще всего самые важные в жизни человека вещи так или иначе присутствуют в ней в виде интенциональных объектов, которые, тем не менее, могут быть неправильно распознаны и истолкованы. Вместе с неверными толкованиями возникают и проблемы с описанием ситуации. Предположим, что вы тайно помогали мне на протяжении месяцев. Если я “благодарю удачу” вместо того, чтобы поблагодарить вас, это будет неверной интерпретацией ситуации. Возможно, то, что я считаю, что я должен благодарить свою удачу – иными словами, что мне некого благодарить – выглядит глупо, но это то, во что я верю; в этом случае не существует интенционального объекта, который мог бы быть идентифицирован как вы.
Предположим, что я убедился в том, что у меня есть тайный помощник, только это не вы, а Кэмерон Диаз. Пока я пишу ей записки с благодарностью, с любовью о ней думаю и восхищаюсь её отзывчивостью по отношению ко мне, абсолютно неправильно было бы сказать, что объектом моей благодарности являетесь вы, несмотря на то, что именно вы совершили всё то, за что я так благодарен. А теперь предположим, что я постепенно начинаю подозревать, что всё это время заблуждался, и наконец понимаю, что именно вы должны были стать объектом моей благодарности. Разве не странно будет в таком случае сказать: “Теперь я понимаю: вы Кэмерон Диаз!” Это было бы действительно странно; это было бы неправильно, если только за это время не произошло ещё что-нибудь. К примеру, мои знакомые могли настолько привыкнуть к моему восхвалению Кэмерон Диаз и её добрых дел, что её имя стало бы среди нас нарицательным для любого, кто вызывает у меня радость. В таком случае это сочетание букв утрачивает первоначальное значение и употребление. Слово “Кэмерон Диаз”, будучи именем реального человека, стало бы постепенно и незаметно превращаться в своего рода джокера, которым можно назвать всех, кто совершает те дела, за которые я благодарен. Однако тогда можно сказать (если уж идти до конца), что моя благодарность “удаче” и моя благодарность “Кэмерон Диаз” – это одно и то же, а значит, вы действительно являетесь моей Кэмерон Диаз. Утренняя звезда становится вечерней звездой. (Как превратить атеиста в теиста, играясь со словами: если “Бог” – это просто название для чего угодно, что породило все существа на Земле, то тогда Он вполне мог бы быть действующим посредством естественного отбора процессом эволюции.)
Эта двусмысленность используется с тех пор, как псалмист впервые исполнил песню про дурака. Дурак не знает, о чём говорит, когда заявляет, что в его душе нет Бога, и он глуп настолько, насколько глуп любой, кто считает, что Шекспир на самом деле не писал “Гамлета“. (Кто-то его всё-таки написал; если Шекспир по определению является автором “Гамлета“, то, возможно, Шекспиром был Марло и т.п.) Когда кто-нибудь пишет книгу об “истории Бога” (из последнего: Армстронг, (Armstrong) 1993; Старк (Stark), 2001; Дебре (Debray), 2004), он на самом деле описывает историю концепции Бога и, конечно же, выявляет и описывает актуальные и противоречащие друг другу представления о Боге как интенциональном объекте, которые меняются на протяжении веков. Подобное историческое исследование беспристрастно в двух отношениях: относительно того, какая концепция Бога верна (кто написал “Гамлета” – Шекспир или Марло?), а также относительно того, основана ли сама концепция на правде или вымысле (кто мы: “Нерегулярная армия с Бэйкер-стрит” или люди, пытающиеся найти реального убийцу?) Родни Старк (Rodney Stark) начинает свою книгу “Единый настоящий Бог: исторические последствия монотеизма” (One True God: Historical Consequences of Monotheism) со слов, которые явно демонстрируют эту двусмысленность:
Само название книги уже говорит о том, что автор не беспристрастен – “Единый истинный Бог” – однако её содержание написано в “социологическом ключе”, то есть она не о Боге, а об интенциональных объектах, которые занимают все более высокие позиции в политике и психологии, о Боге католиков, Боге евреев и, возможно, Боге подростков, живущих в Шотландии. То, что Бог как интенциональный объект играет важную роль, вполне очевидно, но это не даёт ответ на вопрос о существовании Бога, и Старк лицемерит, скрываясь за этой двусмысленностью. В конце концов, история разногласий по этому вопросу не всегда была похожа на невинное развлечение подобное противостоянию “Нерегулярной армии с Бэйкер-стрит” и клуба фанатов Перри Мейсона. Люди умирали за свои идеи. Старк может сохранять нейтралитет, а вот комик Рич Джени (Rich Jeni) занимает вполне конкретную позицию; по его мнению религиозные войны выглядят жалко: “По сути вы убиваете друг друга, чтобы выяснить, чей воображаемый друг лучше”. Что думает по этому поводу Старк? А вы? Нормально ли, обязательно ли сражаться за концепцию, основана она на реальности или нет? В конце концов, как могут добавить некоторые, не борьба ли привела нас к расцвету искусства и литературы – гонка вооружений за славой?
Мне кажется, что некоторые люди, считающие себя верующими, на самом деле верят только в концепцию Бога. Сам я верю в то, что эта идея существует – как говорит Старк, что может быть очевиднее? Более того, эти люди верят, что за идею Бога стоит сражаться. Заметьте, что они не верят в веру в Бога! Они слишком умны для этого; они похожи на членов “Нерегулярной армии с Бэйкер-стрит”, которые не верят в веру в Шерлока Холмса, но продолжают просто изучать и превозносить книги о нём. Они верят в то, что их Бог гораздо лучше всех остальных и что нужно посвящать свою жизнь распространению Слова. Однако они не верят в Бога в прямом смысле этого слова.
Некоторые считают, что теисты верят в Бога по определению. (В конце концов, атеизм – это отрицание теизма). Однако изучить вопрос о существовании Бога и найти на него ответ весьма затруднительно, пока существуют самопровозглашённые теисты, которые “думают, что для создания удовлетворительной теистической этики необходимо отказаться от идеи Бога как некоего сверхъестественного существа” (Эллис (Ellis), 2004). Если Бог – это не сверхъестественное существо, то как можно знать, верю ли я или вы в него? Вера в Шерлока Холмса, Пегаса, ведьм на метлах – это самые простые случаи, которые довольно легко опровергнуть, подробно изучив их. Однако когда речь заходит о Боге, прямого пути, по которому можно выбраться из тумана недопонимания и прийти к согласию по рассматриваемому вопросу, не существует. Люди не хотят принимать предлагаемые им конкретные определения Бога (даже просто для аргументации в споре) и делают это по интересным причинам. Туман непонимания и игнорирования слов собеседника – это не просто раздражающее препятствие на пути к абсолютному опровержению; это структурная особенность религии, а потому стоит рассмотреть этот вопрос отдельно.
Источник:
Движение Брайтс